Лучший гарпунщик - Страница 59

Экипаж уже суетился на палубе, открывая люк и устанавливая над ним раму под лебедку. У верхней перекладины рамы один конец выдавался далеко в сторону, образуя самую настоящую стрелу крана, и нависала она над пришвартованным к борту шхуны довольно большим плотом, рядом с которым покачивались на мелкой волне две уже знакомые длинные лодки с балансирами. В каждой из них сидело по три человека с уже знакомыми длинными однозарядными винтовками, а на самом плоту суетились еще четверо, перегружая с места на место увесистые сосуды из какой-то плотной древесной коры, напоминающей бересту, но отличающейся густым коричневым цветом.

Под цвет этой коры были и сами люди. Их европейское происхождение не вызывало ни малейшего сомнения, постриги каждого, умой и удали татуировки, украшавшие их лица и тела, и можно, переодев, выпускать их на московские улицы, никто оглядываться не станет. Наряд же их состоял из самых настоящих саронгов - длинных запашных юбок, разукрашенных какими-то орнаментами, и болтающихся на шеях ожерельях. Все были худыми, сильными, хоть и не особо крупными, похоже, что их предкам пришлось пройти через голодные годы.

- С добрым утром, - поприветствовал меня боцман. - Хозяйку тебе отдаю, а сам на бак пойду. Глаз с негров не спускай, доверие им только тогда, когда ты его на мушке держишь. Понял?

- Понял, дело простое, - кивнул я, скидывая с плеча винчестер и загоняя патрон в патронник. - Пригляжу.

Боцман ушел, а я тихо спросил девочку:

- Как ты? Справишься? Занималась этим уже?

- Никогда, - так же шепотом ответила она. - Отец занимался, а я смотрела. Страшно, аж жуть.

- Ничего, ты умная, о деле думай, - подбодрил я ее. - А насчет проблем каких не беспокойся, я с тобой, за всем пригляжу. Торгуй как надо.

Между тем с борта судна сбросили веревочную лестницу с деревянными ступенями, по которой на борт поднялся немолодой человек в ярко-красном саронге, который был у негров явно за главного. Я присмотрелся к нему, впервые наблюдая «негра в природных условиях». Среднего роста, жилистый, с крупными кистями рук и широкими плечами, явно сильный и ловкий до сих пор. Короткая седая борода, заплетенные в косу и собранные узлом на затылке седые же волосы. На шее ожерелье с кучей каких-то амулетов, на вышитой цветным бисером ремне через плечо - вполне добротный револьвер в кобуре. Насколько я успел разобраться в реалиях этого мира - это намек. Револьверов неграм никто не продавал, он мог взять его только с трупа. А надеть вот так, на торг, исключительно для того, чтобы показать всем, что относиться к нему следует всерьез.

Татуировки на теле было много, хватало ее и на лице - узор в виде переплетающихся ветвей окружал все лицо от висков до подбородка, на лбу же у вождя, равно как и у всех остальных его людей, было выколото довольно искусно изображение ската.

С вождем был коренастый молодой парень среднего роста, тоже бородатый и с косой на затылке, вооруженный огромным мачете в чехле и короткой двустволкой. Парень был явно за телохранителя, смотрел настороженно и внимательно.

- Мир тебе, Колючий скат, вождь племени и владыка трех островов, - серьезно поприветствовала его Вера.

Вождь кивнул после недолгой паузы, которую он выдержал для вящей солидности, затем сказал:

- Ждал твоего отца. Почему не приплыл?

Сказано все было по-русски, правда, с каким-то странным акцентом, словно вождь не только говорил, но и пытался языком отклеить от зубов жвачку.

- Погиб отец, Колючий Скат, - спокойно ответила Вера. - Теперь вместо него мы. Я буду торговать, он…, - ее палец указал на меня. - … он будет защитником семьи и спрашивать за честность торга.

- Пусть так. Нет большого шатра - тень дадут два малых, - кивнул вождь и сразу перешел к делу: - Что у тебя есть?

- Сидр. Железо в полосах. Ткань. - перечислила Вера.

- Покажи. - потребовал вождь.

Не знаю, каким воином был вождь, но торговцем выглядел опытным. Он разворачивал рулоны ткани, сминал материю в загорелых ладонях, пробовал ее на разрыв и даже нюхал, пробовал сидр, сплевывая каждый глоток за борт, чтобы не пьянеть, перекладывал полосы железа, зачем-то стучал их друг о друга. Подумалось, что у таких индейцев Манхэттэн за связку бус купить бы не вышло. Да и споить их не получилось бы, основа в них нашенская, то есть к алкоголю устойчивая.

Обращала на себя внимание и речь вождя. Была она упрощена до предела, до «дай», «на», «смотри» и «покажи». Слушая его разговор, все время ловил себя на ощущении, что смотрю какой-то фильм про дикарей, в котором роли исполняют русские актеры, даже не слишком загримированные. А речь, даром что не «твоя моя не понимай», написана каким-то хитрым сценаристом.

Однако, сильно вслушиваться не мог, больше всматривался. Особенно тщательно следил за крепышом с двустволкой, но отходившим от вождя ни на шаг. Он на меня довольно серьезное впечатление производил, судя по тому, как ловко держал ружье на сгибе локтя. По команде тоже видно было, что никто не расслабляется. И у матросов револьверы в кобурах были, и боцман с мотористом наблюдали за плотом с борта, не отводя глаз ни на секунду, да еще и спрятавшись за поднятыми щитами, теми самыми, из-за которых вчера экипаж отстреливался от пиратов. Это верно, тут до берега всего ничего, будешь маячить открыто, можно просто выстрелами из зарослей охрану поснимать. Только сейчас я обратил внимание и на то, что Стирлинг работает на холостом ходу, да и Игнатий из рубки не выходит, стоя у штурвала. Не зря все предупреждения были, не зря, видать.

Торг продолжался долго, не меньше часа. Вождь говорил односложно, солидно, но стоял на своей цене как упертый поначалу, и снижал ее лишь тогда, когда Вера предлагала какие-то новые варианты обмена. Сама она раскраснелась от возбуждения, часто отдувалась, и как мне кажется, чувствовала себя в этой ситуации как рыба в воде, видать, купеческая кровь о себе знать давала.